не принесут мне удовлетворения. Порылся в косметике и нашёл красную помаду, выкрутил и снова пленил лицо. Прицелился на губы, но их жуткая дрожь ему явно мешала. После его двух неудачных попыток нанести красящий пигмент, получила жестокий удар по ним.
— Угомони их!
Рефлекторно спрятала лицо в ладони, но мучитель грубо отнял их, за что получила ещё и оплеуху. Снова поймал за челюсть, но, увидев теперь разбитую губу, в досаде отбросил помаду.
— Ну вот что ты натворила?! — он вытер ладонью кровь и показал мне. — Всё испортила, идиотка!
Перехватил меня за затылок и приблизил к себе. Глубоко вдохнул, наслаждаясь ароматом парфюмерных средств. Поцеловал в лоб.
— Шоколад — афродизиак, — изрёк вожделено.
Его грубая рука, смягчившись, начала скользить по локонам, перейдя на груди и отвратительно смяв их. Вытянула руки перед собой, инерцией обороняя тело.
— Не трогай меня, скотина, — героически процедила, отчётливо сознавая, что за этим последует.
Он усмехнулся и отстранился, разглядывая моё героическое выражение лица. Оценил. Одна, две секунды и ярость заполняет его чёрный взор. Мучитель снова хватает меня за затылок и, стащив со скамьи вниз, вбивает щекой в кафельный пол.
Гул, образовавшийся в голове, утопил моё восприятие реальности, но, когда всё восстановилось, почувствовала, как мужчина разбинтовывает раненную руку. Зачем? Только в последний момент всё поняла. Своеобразная удавка из бинта пленила мою шею и затянулась. Только инстинкты самосохранения помогли мне успеть сунуть в петлю пальцы для борьбы. Крик о помощи утонул в гортани.
Мужчина потащил меня по кафелю душевой, перекинул бинты через трубы водоснабжения, которые шли по верху отсека, и подвесил моё никчёмное тело над полом.
Большие пальцы на ногах едва касались поверхности, чтобы отсрочит кончину. Я зачем-то боролась, дёргалась, брыкалась, пытаясь высунуть голову из петли. Мой мучитель наблюдал за моими попытками со стальным выражением. Затем слегка подтолкнул и без того неустойчивое тело, раскачав.
Сколько шла борьба за жизнь, я не могла знать, но и в этот раз победа снова была за ним. Сознание начало испаряться, сменяясь стуком в висках и венах. Очнулась от его жестоких шлепков по щекам. Лежала уже на полу по-прежнему с петлёй на шее. Мужчина приподнял меня за одежду ближе к своему лицу.
— Понравилось? Может ещё? — резко рванул с пола и толкнул обратно к скамье. — Приведи живо себя в порядок, дрянь!
Оглядел моё вздрагивающее от страха тело, закусив губу, а потом стремительно покинул душевую.
Дождалась стука железной двери и уткнулась лицом в скамейку, издав яростный грудной крик. Посмотрела перед собой. Зеркальце. Взяла дрожащей рукой и взглянула на своё отражение.
Красивой для него? Никогда! Злость охватила, прожигая до кончиков волос. Ударила предмет об угол скамьи, разбив вдребезги, и выудила самый крупный осколок. Солнечный зайчик сверкнул в глаза.
Его поцелуй на лбу умерщвлял каждый дюйм кожи, отравляя своим ядом. Резким и решительным движением вонзила осколок в лоб и жестоко проехалась по поражённому месту, пустив по лицу струйки солоноватой вязкой жидкости. Удовлетворённая бросила окровавленный осколок на пол и снова легла на скамью, в ожидании санитарки.
Чувство злорадства облегчило ком в груди, и я закрыла глаза, улыбаясь себе.
КАСТЕР
Так как сегодня дежурил в ночь, моя смена начиналась со второй половины дня, поэтому всё своё время до работы продолжал пытаться узнать хоть что-то о Джилл Кэйтор.
Расспросы довели моего дядю до белого каления, но я всё же узнал, что родители девушки были жуткими пьяницами, наплевавшими на дочь. В возрасте восемнадцати лет девушка исчезла, по слухам соседей. Джилл никто не искал и в розыск заявления не подавал. Тело пропавшей нашли случайно через год в реке. Родители мгновенно опознали своё пропавшее чадо и похоронили.
"Убитые горем" мать и отец неожиданно купили себе дом в хорошем жилом районе и уехали. Однако, через год новый дом неожиданно сгорел из-за банальной сигареты в кровати, оставленной по-пьяне кем-то из них. В результате оба погибли.
Все это, казалось бы, правдоподобным, если бы я вчера не разговаривал с Джилл Кэйтор лично. Ошибка? Вполне. Но тогда не может же она торчать здесь с восемнадцати лет!
Если начну задавать ей вопросы, она отстраниться навек, так как чего-то или кого-то дико боится. Нельзя, не сейчас!
Робертс, по ходу, тоже что-то знает, но молчит, по своим причинам. Будь моя воля, тряхнул бы весь этот дурдом, не кривя душой. Наконец не в состоянии объяснить себе все эти противоречия собрался на работу.
У самого выхода вспомнил о книге, что обещал Джилл. Следовательно, нужен книжный магазин. Ладно, успею.
Через два часа переодевался в раздевалке для персонала.
— Эгей, Кас! — услышал за спиной радостный голос Алекса. — Как жизнь?
Я улыбнулся и приобнял его в ответ.
— Отлично. Как у тебя выходные?
— Болел, — озорно подмигнул.
— А мне досталось от Робертс за опоздание.
Инцидент с Джилл лучше опустить.
— Привет, ребята. — Кэйт стянула свой халат, испачканный рвотной массой, и устало осела на скамью.
— Ты, вижу, весело живёшь? — хихикнул Уилис, и испорченная роба подруги полетела в него. — Эй! Аккуратней…
— Жизнь и правда мне в радость, — брезгливо процедила подруга и понюхала футболку. — Чёрт, придётся в душ.
Я, сочувствуя, смотрел на неё, переодеваясь свою спецодежду.
— Ого, Майерс! Я ослеп! — Алекс снова противно ржал. — С таким-то торсом и работать здесь?!
Коллега направился к выходу, и выходя, шутливо подмигнул девушке:
— Кейт, не тушуйся!
Дверь раздевалки закрылась.
— Придурок, — злобно констатировала Брит.
— Да уж, есть что-то, — улыбнулся ей.
— А ты похоже нашёл чем заняться в обед? — вдруг спросила подруга.
— Что? — не понял я.
Кейт кивнула на книгу в моей руке:
— Только зря, времени на это у тебя не будет.
— Она не мне.
Брит удивлённо повела бровью:
— Кому же тогда?
— Книга для Джилл. Я обещал ей принести…
— Сдружились? — подруга с укором покачала головой. — Кас, они не могут быть нашими друзьями. Они — в первую очередь, наши пациенты.
— Я знаю, Кейт. Позволь мне самому решать.
— Хорошо, — Кейт сдаваясь кивнула. — Только, боюсь, сегодня Джилл не сможет её читать.
— Почему? — тут же насторожился.
— Она сегодня изрезала куском зеркала себе весь лоб.
— Не может быть, ты уверена?! — тут же подскочил, не в состоянии
